Алексей Заварухин. Молодой душой

Лёша для всех челябинских болельщиков - настоящий пример трудолюбия и патриотизма. Без преувеличения можно сказать, что форвард один из самых уважаемых игроков сегодняшней команды, а его игра приносит настоящее удовольствие всем любителям хоккея.

Леша, если брать в расчет последние три года, то это третий перезапуск твоей карьеры в КХЛ. Как такие вещи влияют на профессиональную самооценку?
Могу сказать, что это уже привычка – начинать сезон в Высшей лиге, и заканчивать его в КХЛ (улыбается). Не знаю, видимо, в начале сезона тренеры не видят меня в составе, поэтому так и происходит.

Как сам ощущаешь себя в этой роли – в роли человека, который в любой момент готов прийти на помощь команде и выкладываться на все сто?
Все уже стало привычно, ничего сверхъестественного в этом нет. Если бы не был нужен - не подняли бы в «Трактор».

А как оценишь роль случая в хоккее? Все-таки важнее талант, трудолюбие или удачный момент?
Совершенно ясно, что без каких-то сильных черт сложно заиграть на высоком уровне. У каждого хоккеиста есть свои сильные и свои слабые стороны. Кто-то может забить с одного броска, кто-то преимущественно обороняется, кто-то больше черновой работы делает. Из-за этого наступает тот момент, тот случай, когда тебя поднимают выше.

То есть, тут немаловажное значение имеет то, какую роль тебе отводит на площадке тренер?
Да, но и дело случая тоже. Кто-то травму получил, у кого-то игра не пошла… И тогда начинают искать усиление за счет ребят из второй команды, команды ВХЛ, либо откуда-то со стороны.

В хоккейном мире среди специалистов идет большая дискуссии между понятиями «талант» и «работоспособность». Что все-таки важнее, на твой взгляд?
Если человек талантлив – он и будет играть, просто нужно не зарывать свой талант и не останавливаться на достигнутом. Ну а работоспособность – это и есть работоспособность. Она заключается в том, чтобы доказывать свою состоятельность каждый день. И каждый раз, выходя на площадку, работать, работать и работать.

А если говорить про тебя лично, чего больше?
Я считаю, что работоспособностью своей беру. И в детстве были ребята намного талантливее меня. Я много таких примеров знаю, в юном возрасте ребята были хорошими хоккеистами, но на высоком уровне заиграть так и не смогли. Опять же в силу того, что кто-то раньше выстрелил, кто-то позже. Тут ведь тоже дело случая. Многое зависит от тренера, руководителей: если в данный момент им понадобился работоспособный хоккеист – они будут смотреть именно такого, а не, допустим, бомбардира.

Говоря о детях. Ян Булис в интервью говорил, что у ребенка переломный возраст – это 12-13 лет, когда появляются разные соблазны. И если человек сумеет их преодолеть, то выйдет на другой уровень. Ты согласен?
В принципе, да. Но в наше время не было таких соблазнов, как сегодня. Сейчас дети растут на компьютерах и каких-то других вещах. Их даже во двор не вытащишь, а нас, наоборот, со двора было не загнать. Сейчас совсем другое время и для детей, в том числе. Если ребенок будет интересоваться хоккеем, и у него самого включится голова, а не родители заставят, тогда все будет нормально. А если постоянно ребенка заставлять, он может в 14 лет сказать – мама, папа, не хочу я в хоккей играть, мне это неинтересно. А кто-то в этом возрасте, наоборот выстреливает и понимает, что хоккей для него – это все.

А как ты воспитываешь своих детей в мире современных технологий? И какова та самая пресловутая роль двора?
Опять же – тяжело выгнать даже своего сына во двор, ведь есть эти компьютерные игры. Но пока у него еще есть пара лет – сейчас ему двенадцать, а там уже будем смотреть. Но все зависит от сына: если он захочет - будет играть, не захочет – нет. Заставлять я не вижу смысла.

Часто мыслями возвращаешься в прошлое и вспоминаешь свою игру за команду в других сезонах?
Да нет, нет такого. Не особо вспоминаю.

Если брать нашу богатую историю и период игры в Высшей лиге, когда были долгие переезды в такие города, как Новоуральск, Северск, Барнаул, то, что здесь превалирует: романтика или все-таки негатив?
Сказать, что это было для нас очень в тягость – да нет, это не так. Тогда в чемпионате были паузы большие, два дня давалось на переезды. Если играли, например, в Усть-Каменогорске, потом целый день ехали на автобусе в Барнаул. Ничего страшного в этом не было. Для нас это была своего рода романтика – играли в других городах, смотрели страну. Это было нормальное явление. Сейчас просто график намного плотнее и тяжелее. Больше пользуемся самолетами, сразу после игры улетаем. Это нормально.

А какая дорога на твоей памяти была самой тяжелой?
Сейчас сложно вспомнить. Ну, вот в Хабаровск очень долго лететь, а в Высшей лиге долго добирались до Усть-Каменогорска, до Новосибирска летели на самолете, а там садились в автобус. Тоже очень долго. Были тяжелые выезда, но они не были уж совсем в тягость. Раз в сезон – нормально, в принципе.

Раньше была Высшая лига и Суперлига, теперь КХЛ. Как эти изменения повлияли на профессиональных хоккеистов?
Уровень очень сильно вырос во всех смыслах. Даже в плане быта – гостиницы, транспорт. Да и что сравнивать: сейчас и время совсем другое, и совсем другие деньги вкладываются в хоккей. Сравнивать вообще нельзя.

Ты видел «Трактор» разных времен, какой для тебя был самым запоминающимся?
Наверное, тот «Трактор», который возвращался в Суперлигу. Там подобралась хорошая команда, был сплоченный коллектив, тренер всем доверял. У нас все хорошо получалось. Хорошее было время.

Если тот момент был самым запоминающимся, то кто являлся для тебя лучшими партнерами?
Я играл с Мишей Сарматиным и Андреем Поповым в составе. У нас был и опытный и молодой хоккеист. Мы друг друга дополняли, у нас хорошо получалось – играли, я считаю, отлично. Также, после того как мы вышли в Суперлигу, у нас хорошая тройка была с Касянчуком и Галкиным, набирали прилично очков. Когда в звене есть взаимопонимание, играть легче.

В те времена, выходя с Поповым на лед, мог представить, что в 2014 году он сыграет своей пятисотый матч за «Трактор»?
Да, почему нет? Парень пришел прямо со школы, считался перспективным, играл в сборной по году. Единственное, Андрею надо немножко добавить наглости. А то он немного скромный, злости бы ему чуть-чуть и на площадке, и в раздевалке. И все нормально. Если никуда не уедет, еще долго будет играть в «Тракторе».

В то время в «Тракторе» было очень много интересных хоккеистов. Например, Чад Албан и Джейсон Дойг. Не считаешь их самыми одиозными легионерами в истории клуба?
Ну, да (улыбается). Он были одними из таких легионеров, которые бросаются в глаза. Ничем не лучше нас. Может, адаптация у них такая была. Хотя Чад Албан до этого уже играл в России. Ну а Дойг постоянно травмировался, и у него каждый день что-то болело.

Тебе 34 года, но иногда кажется, что ты получаешь больше удовольствия от хоккея, чем некоторые молодые игроки. Расскажи свой секрет?
Может быть, дело в том, что я не ощущаю себя на 34 года. Чувствую себя в расцвете сил. И да, могу сказать, что я сейчас наслаждаюсь хоккеем. Даже когда меня отправили в «Челмет», я не стал зацикливаться на чем-то. Отправили и отправили. Скажут, заканчивай - закончу.

Многие хоккеисты в таком возрасте - после 35-и уезжают на пару лет играть в Европу. Можешь представить себе такую ситуацию.
Думаю, нет. Если бы хотел уехать, давно бы уже была возможность, думаю. В той же высшей лиге были бОльшие предложения по зарплате, но я остался в «Челмете», не гнался за деньгами. Меня здесь все устраивает - здесь мой дом, семья.

То есть Челябинск – это самый удобный город для жизни, а «Трактор» - самый любимый клуб?
Да, конечно.

Рад был вернуть свой старый номер в «Тракторе» - №19?
Конечно. Уже в начале, когда я подписывал контракт, пускай и двусторонний, сразу оговаривал, что номер ко мне возвращается.

Можешь объяснить, в чем эта магия номеров для хоккеистов?
Да в принципе, без разницы. Когда приходишь в другую команду, а твой номер занят – без разницы, берешь любой другой и не обращаешь внимания. Но все равно, приятно играть дома под своим номером. Но если приехал, например, в «Спартак», а номер занят – ладно, давайте тот, какой вам не жалко (улыбается).

У тебя была дипломная работа с очень длинным называнием, ее суть в оценке эффективности нагрузки для молодых хоккеистов в переходном возрасте. Многие легионеры, глядя на тренировки молодежи, говорят о том, что такие нагрузки дают слишком рано, что в этом возрасте надо больше кататься.
Возможно, да. Сейчас многие молодые ребята приходят – а у них плечи, спины болят. С чем это связано? Может, кто-то из тренеров раньше времени дает слишком большую нагрузку. Хотя, когда я был молодой, нагрузка у меня была такая же, как и у всех.

Как считаешь, в школе «Трактор» предвидится смена поколений? Юрий Гурьянович Могильников недавно умер, Николай Филиппович Бец и Владимир Иванович Шабунин уже в преклонном возрасте.
Главное, что все ветераны остаются в школе, передают свой опыт. И на смену им приходят опять же хорошие тренеры, которые сами являются учениками этих людей. Люди приходят в школу не со стороны. Я не думаю, что молодые специалисты будут против подсказок от старших.

То есть, преемственность будет оставаться?
Конечно. Не думаю, что в школу «Трактор» будут брать кого-то со стороны.

А когда узнал о назначении Карри Киви главным тренером «Трактора», думал ли, что у него получится в Челябинске?
Сначала, да. Это ведь иностранный специалист, какую-то новую нотку он должен был принести, свою изюминку. Но что-то не заладилось, где-то произошел сбой. Непонятно почему.

В команду пришел Андрей Николишин, и атмосфера сразу разрядилась. Согласен?
Да, атмосфера в команде стала совсем другая после его назначения. Человек он эмоциональный, пытается сплотить коллектив. При Киви я мало времени проводил в раздевалке. А при Николишине народ больше шутить стал, больше улыбаться. У нас дружеская атмосфера. А раньше все были более замкнутыми и серьезными. Если тренер приходит с позитивным настроением, то это передается и нам, хоккеистам. Мы с таким же позитивом начинаем работать на тренировках. А когда идет негатив, это тяжело эмоционально.

В то время, когда Николишин был капитаном «Трактора», а Назаров главным тренером, в команде заиграло много молодежи. Андрей Васильевич их очень поддерживал и очень помогал. Не считаешь, что сейчас может произойти что-то подобное?
У нас подрастает очень неплохая молодежь, нужно давать всем шанс себя проявить. Кто-то может сходу заиграет, кому-то нужен не один шанс, а два-три, кому-то нужно будет еще в Высшей лиге поиграть. Но в любом случае, со всех одинаковый спрос, вне зависимости от того – молодой или старый. Тренер всегда требует от тебя результат.

Ни в одном городе России нет такого культа молодых хоккеистов, как в Челябинске. В чем видишь причину?
Опять же – это зависит от школы. У нас школа хорошо работает, каждый год выстреливают хорошие молодые хоккеисты и это поставлено на поток. Все будет зависеть от того, как молодой человек адаптируется во взрослом хоккее и как вольется в команду. Со стороны тренеров и нас, взрослых хоккеистов, шанс ему дается, а дальше на площадке он сам - чем быстрее перестроится и поймет, куда он попал, тем быстрее заиграет. А если будет основываться на том опыте, который остался у него из школы и показывать детский хоккей – парню будет тяжело.

Мы много говорим о патриотизме, а что это значит для тебя?
Патриотизм для меня - играть за свою родную команду и приносить ей пользу.

А почему в последнее время стало мало игроков, которые уделяют этому внимание? Время такое?
Скорее всего, да. Время меняется.