Андрей Николишин: Самое трудное для тренера — расставаться с человеком

Учусь вместе с сыновьями

До последнего времени вы официально не заканчивали карьеру игрока. Возможно, поэтому ваше появление на тренерском мостике «Трактора» стало для многих неожиданностью. А насколько это было неожиданно для вас?
Не сказал бы, что совсем уж внезапно. Хотя конечно, это было спонтанно и заранее не планировалось. При этом еще прошлой весной слышал, что в «Тракторе» намечалась смена тренера, и моя фамилия, насколько я понимаю, уже тогда фигурировала в числе кандидатов — её озвучивал Сергей Михайлович Макаров (вице-президент «Трактора» — прим. автора).

Вы как-то готовили себя к роли тренера? Когда мысль об этом впервые появилась у вас в голове?
Сказать, что специально готовился — наверное, нет. Но практически всю свою карьеру записывал упражнения, подсматривал что-то интересное в играх, на тренировках — от команд мастеров до детей. Всё, что мне нравилось, было необычным, нестандартным, какие-то важные нюансы, всё попадало в «копилку». Знал, что мне это пригодится, но не представлял, в каком виде, и для какой роли. Всё, что записывал, пробовал на своих сыновьях — я очень серьезно занимался с ними индивидуально, плюс помогал тренерам тех команд, где они выступали.

Вы — строгий тренер для сыновей?
Я практически никогда не бываю ими доволен. Они знают, что это любя. Но спрашиваю с них строго, потому что вижу их возможности. Если бы у них не было потенциала стать лучше — наверное, и не требовал бы. Но если могут, и при этом валяют дурака, меня это сильно раздражает.

Это касается только детей?
Нет. Это про всех. Мы и в команде много об этом говорим. Знаете, трудно спрашивать с человека, которому, что называется, не дано. Но с того, кому дано, и спрос совсем другой.

Если же говорить о тренерском образовании, то я — студент четвертого курса Университета физической культуры и спорта имени Лесгафта. Правда, назвать это полноценной учебой тяжело (улыбается). Четыре года назад, когда в первый раз встал вопрос о моей работе не в качестве игрока, возник вариант со школой ЦСКА. Но для этого нужно было иметь высшее образование, которого у меня не было. Теперь же я — студент, причем на одном потоке со старшим сыном, а младший — на втором курсе. Мы частенько над этим втроем посмеиваемся... Хотя образование как таковое никогда не было в стороне от меня — всегда старался что-то узнать поглубже, на лекции сходить, на семинарах побывать, литературу почитать, с опытными тренерами встретиться и поспрашивать.

Помощником к Киви не пошел

Как вы узнали о назначении в «Трактор»?
Сергей Юрьевич (Гомоляко — прим. автора) позвонил.

Дело было так — «Трактор» играл в Москве с «Динамо», и мы с ним случайно пересеклись на трибуне. Посмотрели игру, делились мнением друг с другом. Через пару дней он позвонил с предложением поработать помощником у Карри Киви, поскольку, по мнению Гомоляко, он не справлялся не столько как тренер, сколько в плане общения с игроками, не может правильно донести свои идеи. Я отказался.

Почему?
Это бы было неправильно. У меня есть свое видение, свое понимание игры, свои амбиции, чего уж там. Я бы просто не смог удержаться, и начинал бы вставлять что-то свое, что в этическом плане совершенно недопустимо. Хотя я ничего не могу сказать плохого в адрес Карри Киви — он действительно хороший, квалифицированный тренер. Виталий Ячменев записывал все тренировки, который он проводил, и мы эти записи посмотрели. Скажу больше — мы не так много поменяли по сравнению с тем, что просил финский специалист. Возможно, он не понимал, что у нас далеко не все игроки действительно профессионально относятся к делу...

Вы помните первую встречу с командой, как вы вошли в раздевалку?
Да, и это совершенно другое ощущение, чем когда ты заходишь в нее как игрок. 25 человек, из которых с половиной я еще недавно вместе играл. А теперь они меня будут называть по имени-отчеству, и у меня совсем другая роль... Но я не сентиментален в этом плане.

А на первой игре?
С «Атлантом» играли, дома, выиграли. Было что-то такое: «Ну всё, вот ты и тренер». На лед не тянуло — я для себя уже с этим определился. А после победы Дерон Куинт шайбу принес, подарил с ребятами на память.

Быть в форме — обязанность игроков

Рассказывают, что вам пришлось довольно жестко наводить дисциплину в команде.
В какой-то мере это правда. Причем больше в быту, чем на льду.

Посадили игроков на базу?
Нет. Я сам не любил никогда казенные дома, это пережиток прошлого.

Тогда что не так было?
Например, пришлось убирать из раздевалки фаст-фуд — печенье, орешки, шоколад всякий. У нас полкоманды было с лишним весом! При том, что тренировки были вполне квалифицированные. Но вот самодисциплина, прежде всего в быту, в этих моментах...

Знаете, пришлось объяснять, что можно кушать, а что нет. И ведь многие и так знают — люди-то опытные. Неужели вы думаете, что мы просто так кого-то из игроков в «Челмет» отправляли?

Я им уже сказал, что такого, как было раньше, больше не будет. И когда они придут в тренировочный лагерь летом...

Что, штрафовать за перевес будете?
Будем разрывать контракты.

Жестко.
А как иначе?! Это их работа, обязанность — быть в хорошей физической форме, в конкретных физических кондициях, с определенным весом, процентом жира в организме и так далее.

Сытость и репутация

К концу сезона начал осознавать, что некоторые вещи, которые я просил от ребят, если бы сам был игроком, делал бы на «раз-два», а с ними порой приходилось «ставить» неделями, а то и месяцами. Причем это не столько вина ребят, сколько моя — достучаться до них, объяснить, что ты хочешь, а потом спросить. В этом и состоит тренерское искусство.

Первые четыре-пять игр сумбур на площадке был ужасный. Ребята никак не могли внять нашим требованиям. Их хватало то на период, то на полпериода, то на полматча, а потом все равно сваливались на что-то индивидуальное, а не играли, как команда. Видеть это было тяжело. Все ведь вроде разжевали, объяснили...

Это как в старом анекдоте про преподавателя: «Раз им объяснил, два, сам, наконец, понял, а они — ни в какую».
Примерно так. Удивило осознание того, что те игроки, которые были в команде, похоже, почти не играли до этого в по-настоящему системный хоккей.

Но ведь полкоманды играло при Белоусове, а он умеет ставить систему игры.
Да, конечно, хотя наше построение игры отличается от белоусовского, и серьезно.

В итоге у игроков, которые три сезона играли по одной системе, за полгода сменилось три системы игры. Не каждый способен перестраиваться так часто.
Все так, но ведь это их работа! Класс команд определяется тем, что они по слову тренера, по взмаху его руки должны перестраиваться тактически. И мы, конечно, стремимся к тому, чтобы команда при необходимости могла менять свою игру по ходу матча. Если необходимо — не один раз. Здесь же порой недели не хватало, чтобы выстроить ребят в мало-мальские рамки.

Знаете, возвращаясь к финнам. Им не нужно месячных сборов перед сезоном, еще чего-то такого. Они с детского хоккея, с 14 лет и до взрослой команды все играют в один и тот же хоккей, в одну и ту же систему. Поэтому там они любого игрока выдергивают, ставят на место — и он знает, что и как ему делать. У нас же разброс в этом плане огромный — кто в лес, кто по дрова.

Вот скажите, почему тренеры часто дают одни и те же упражнения?

Для отработки автоматизма действий.
Правильно. При этом игрок остается индивидуальностью, но он должен уметь перестроиться, если что-то идет по-другому.

У нас были ситуации, когда мы давали новое, хоть и элементарное упражнение, а оно не шло вообще — ребята падали, спотыкались! Не могли выполнить, условно говоря, постановку конька не вправо, а влево. Или нам приходилось объяснять, а то и заставлять их держать клюшки на льду, а не в воздухе.

?!
Это странно слышать, но таков уровень наших хоккеистов.

Задача тренера — развивать игрока. Но для этого в нем уже должна быть заложена определенная техническая база, методическая основа. Думаю, что проблемы нашего хоккея идут из школ. Но есть и вина самих ребят — ни один тренер детский не учит кататься с клюшкой наперевес.

Вы уверены, что все это надо выносить на публику?
Ничего страшного, что мы об этом говорим. Ребята это знают, и их задача — исправляться, расти, становиться лучше. В любом возрасте, даже если тебе далеко за 30.

Именно поэтому лучшим среди защитников в команде был 39-летний Дерон Куинт?
Возможно. С ребятами постарше было несколько проще работать, особенно с иностранцами — они быстрее все воспринимают. Тот же Ружичка почему прогрессировал? Он очень все быстро воспринимает.

Но вы же его в «Челмет» отправили.
Потому что он выглядел отвратительно. Когда мы пришли, он неуверенный какой-то был, не понимал, что происходит, глаза бегали. А игрок-то он очень хорошего уровня. Поездка в «Челмет» его встряхнула, да и потом мы не раз беседовали.

А россияне что?
(после раздумья)... Знаете, не хочу обидеть ребят, но они... сытые. Эта сытость не дает им совершенствоваться. Думают, что вот, мол, тренер покричит-покричит, а играть я все равно буду — больше некому. А единственный рычаг, который есть у тренера — воплощать в жизнь спортивный принцип. Кто играет — будет в составе, кто нет — нет.

Эта проблема не только «Трактора», она общая. Мы же с коллегами по цеху общаемся, обмениваемся мнениями. Трудность везде одна и та же — как замотивировать игрока на работу, заставить его элементарно трудиться. Ну что сложного встать на пятачке и переправлять шайбу в ворота?

Так там же бьют. И не все играют, как в свое время Борис Михайлов.
Это — их хлеб!

Вы много лет играли в Северной Америке. Как вас там мотивировали?
Очень просто — если что, не ставили на игры.

Но там ведь тоже есть «окладная часть» контракта.
И что? Если ты сидишь в запасе, кто тебе новый контракт предложит, тем более — на хороших условиях?

Мы пытаемся до игроков донести — ваша репутация впереди вас бежит. Рано или поздно (и в условиях кризиса скорее рано) это придет и к нам в лигу. Если ты ленивый, если у тебя проблемы с алкоголем или дисциплиной — об этом быстро узнают, и если закончился контракт, то менеджеры клубов будут играть на понижение: «если он там косячил, нам-то он зачем, да еще и за такие деньги?». А ребята, похоже, на этот лад еще не перестроились...

Вы много говорите о мотивации. Но что может быть лучшей мотивацией, чем победы?
...Знаете, а не все хотят выигрывать.

Деньги капают, и мне пофиг?
Бывает и так. Это даже не от возраста идет, а от воспитания, от среды обитания. Мы про Северную Америку говорили — там мотивация джунглей: либо ты, либо тебя. И конкуренция жесточайшая. А у нас такой нет. Оттого и мотивация выходит на первый план. А в НХЛ никого мотивировать не надо.

К счастью, у нас в команде большинство ребят голодны до побед. Мне достаточно сказать им пару слов или просто посмотреть в их сторону — они уже все понимают. И по-хорошему «загрызут» всех вокруг, начиная с партнеров.

Не сменил вовремя Гарнетта на Демченко

Вы анализировали уходящий сезон?
Да.

Много ошибались?
Ошибался, конечно. Наверное, самая заметная оплошность — во второй игре плей-офф с «Сибирью». Не поменял Гарнетта на Демченко при счете 2:2, на буллите. Первая мысль была поменять, и это было в планах. Но в итоге мы получаем этот гол, потом 4:2... И проигрываем, причем с антирекордом, пропустив три гола в большинстве. Хотя мы вытаскивали тот матч, сравняли счет, играли хорошо, достойны были острой концовки...

Многие считают, что «Трактор» мог пройти «Сибирь».
Я согласен. Должны были проходить. Хотя и «Сибири» надо отдать должное — прекрасная команда, и в физическом плане они нас превосходили. Нам не хватило, прежде всего, реализации большинства — не было времени его отточить как следует.

Почему в плей-офф в центр четвертого звена вы ставили защитника Атюшова, а не центрфорвардов из системы клуба — тех же Кручинина, или Заварухина?
Все просто. Мы же смотрели Заварухина — он, к сожалению, просто не успевает. Из-за своего физического состояния он старается лишний раз перестраховаться, мы же стараемся играть в более активный хоккей. Да, Атюшов не центр. Но мы уже выстроили определенную систему, и он понимал роль центрального, как ему двигаться. Я знаю, что многие болельщики недолюбливают Виталия, он в ходе сезона действительно много ошибался, но с этим заданием справился. Он знает, над чем ему нужно работать. Если подтянет эти компоненты... А в плане профессионального отношения к делу он один из немногих, к кому претензий нет.

Вы не «передавили» на Гарнетта психологически? Вратари — штука тонкая, многие из них любят чувствовать себя незаменимым...
Да я не против, чтобы он это чувствовал. Но и хотел бы видеть его отношение к делу. К сожалению, лишний вес — это было и про него. И порой из-за неважного физического состояния его просто не хватало на концовки матчей. Майкл знал об этом, но тем не менее не смог до конца привести себя в порядок.

Рассказывают, что вы на одной из тренировок выиграли забег на скорость у Игоря Величкина. Правда?
Нет, проиграл. Мы бежали 10 кругов, такое состязание на выносливость небольшое. Уступил я ему метра три, наверное... Да я просто не тренировался давненько как следует. А так — безусловно выиграл бы (улыбается).

Ему должно быть стыдно?
Конечно. Для этого и делалось.

А когда в силу возраста вы не сможете бегать наперегонки 10 кругов?
Есть другие вещи, которые я все равно могу (хитро прищурясь).

Расставаться обидно до слез

Несмотря на прошедший сезон, вы все-таки остаетесь тренером-дебютантом. Хотя бы потому что вас ждет первая в вашей практике самостоятельная предсезонная подготовка, во время которой вам придется не исправлять, а ставить игру команде. Что думаете?
Я уверен в своих помощниках, уверен в ребятах, уверен, наконец, в себе...

То есть как это — уверены в ребятах? Вы же говорили, что готовы оставить в команде максимум половину?
Да, это так. Значит вокруг оставшихся будем строить команду. И к ним присоединятся те, кого мы пригласим. Поймите, те, кого мы не видим в команде, скорее сами себя изжили.

А как насчет «второго шанса»?
У них шансов хватало. Мы здесь что, детский сад, чтобы нянчится? Все ребята взрослые, надо отвечать за свои поступки, за свое отношение к делу, к профессии.

А к себе вы такой же требовательный?
Да. Только так. Если бы я это не спрашивал с себя, то и с ребят не смог бы.

Нет сомнений, что вы способны, как говорил великий Анатолий Тарасов, «резать мясо».
Это самое трудное для тренера — расставаться с человеком, если он к тому же и трудолюбив, и талантлив, и парень замечательный, но в данный момент времени просто слабее своего конкурента. Это очень сложно. Но такова спортивная жизнь.

В частности, мне пришлось объявить о расставании Марату Фахрутдинову. Если честно, вот прямо до слез... Мне было жутко неудобно от всей этой ситуации, Марат меня во всех отношениях устраивал.

Ведь вы его в команду и позвали. Не ошиблись?
Да, позвал я... Но он не потянул ту роль, в которой мы его видели в команде.

А мог потянуть?
При наличии бОльшего времени и бОльшей работы с ним — да. Но мы были зажаты в узкие рамки календаря, и есть другие ребята, которым надо давать ход. Не успели его раскрыть.

Вы ловите кайф от своей новой профессии?
Да, каждую минуту.