Равиль Гусманов: «В снах постоянно опаздываю на игры»

С Равилем Гусмановым мы встретились в холле петербургской гостиницы «Москва». До матча «Трактора» с местным СКА в «Ледовом» оставалось пять часов. «Сейчас спущусь», – лаконично прозвучал в трубке хриплый голос бывшей звезды сборной России. За годы карьеры болельщики «Магнитки» и «Трактора» привыкли к его хмурому взгляду. Лет двенадцать назад мне искренне казалось, что этот форвард даже не подозревает, зачем нужна улыбка. Из лифта Равиль вышел настороженным. В одной руке – баул на колесиках, в другой – костюм, а за спиной –целая эпоха российского хоккея, во времена которой не каждый сумел сохранить верность выбранному пути. Вспоминая былые невзгоды, Гусманов, как полагается мудрому человеку, улыбался и даже смеялся. Впрочем, на тренерском мостике «Трактора» он, как и в былые годы, – кремень.

Родители вывели на новый уровень

Владимир Малахов говорил, что завершил карьеру, потому что устал от хоккея, заставлял себя играть. 38 – возраст не критический, но вы повесили коньки на гвоздь.

Не потому, что хоккей надоел, – иначе бы не становился тренером. Скорее, обстоятельства так сложились. Возраст напоминал о себе. Я думал: «Что дальше? Что потом?» А тут предложение стать помощником тренера главной команды родного города. Поговорил с семьей и решился. Лучшего момента и ситуации я бы вряд ли дождался.

К костюмам, в которых теперь надо появляться на лавочке, долго привыкали?

Достаточно быстро. Сейчас в арсенале три штуки. Периодически обновляю гардероб. Правда, никуда, кроме игр, их не надеваю.

Почему?

Во время сезона в таком виде особо никуда не выберешься – некогда. А летом жарко.

Вы называете Челябинск родным, хотя на свет появились в Набережных Челнах…

Я был совсем маленьким, когда родители переехали, чтобы отдать меня в челябинскую хоккейную школу – одну из лучших в стране.

«Без меня меня женили».

Отчасти (улыбается). Хотя я и до этого играл. Получалось неплохо. И родители решили вывести меня на новый уровень.

Был игрок, на которого смотрели с открытым ртом?

Как и все мальчишки того времени, восхищался интеллектуальным хоккеем первой пятерки ЦСКА и сборной: Крутов – Ларионов – Макаров – Фетисов – Касатонов. Смотрел на них не отрываясь.

Начало 90-х для вас вышло ярким: бронзовые медали Межнациональной хоккейной лиги 1993 и 1994 годов, участие в Олимпийских играх…

В те годы у «Трактора» сложилась классная команда. Тот самый сплав опыта с молодостью. В сборную же попадали ребята 1970–1972 годов рождения, вышедшие тогда на высокий уровень, который поддерживали еще много лет.

1994 год. В стране все рушится. Хоккей – не исключение. Что это за сборная поехала в Лиллехаммер?

Молодая команда. Мне 21 год был, остальные – ненамного старше. Кстати, думаю, как раз опыта в решающих матчах нам и не хватило. Четвертое место было провалом. В те времена…

Тогда Федерация хоккея России параллельно с национальной сборной, которую тренировал Борис Михайлов, «запустила» самостоятельную олимпийскую команду под руководством Виктора Тихонова и Игоря Дмитриева. То есть «олимпийский» нападающий Гусманов играть у Михайлова права не имел?

Имел. Если тренер одной из этих команд по каким-то соображениям хотел видеть у себя игрока другой команды.

В чем тогда смысл?

Не помню… Опять же – переходный период в стране. Разваливалось все. В хоккейной федерации не могли определиться, кто главнее. Подробностей уже не помню, но, скорее всего, это было связано с тогдашним руководством нашего хоккея. Впрочем, не только хоккея.

Тихонов с Михайловым относятся к категории тренеров-диктаторов. Вам, 21-летнему, с кем работалось тяжелее?

Я, кстати, считал, что с нами можно и пожестче. Молод был и счастлив просто оттого, что выступаю за сборную, получаю игровое время. О тренерских методах даже не задумывался. Получал удовольствие от работы.

Алексей Касатонов с Игорем Ларионовым по сей день рассказывают страшилки о физподготовке в тихоновском ЦСКА.

Они с Виктором Васильевичем весь год вместе работали. Мы же собирались на короткий отрезок – один турнир. И «нагружать» нас особо времени не было.

Олимпийскую майку на память сохранили?

Конечно. Еще дома висит сетка с молодежного чемпионата мира 1992 года. Эпохального, можно сказать.

Отчего?

В декабре 1991-го мы приехали в Германию сборной СССР, а после Нового года такой страны не стало. Когда выиграли турнир, под купол арены подняли олимпийский флаг с пятью кольцами, сыграв даже не помню сейчас какую музыку.

Не страшно было возвращаться домой, где в ваше отсутствие даже флага не стало?

Мы были счастливы триумфом, о политике меньше всего задумывались.

Безголовых тренеров не было

Почему в 1993-м вы не играли на чемпионате мира?

Не попал в состав.

Расстроились?

Кстати, не слишком. Думал: «Мне только 20, впереди еще много турниров». Постарался отнестись к ситуации как к дополнительному стимулу лучше тренироваться.

В 90-х ребята, когда перед чемпионатом мира в сборной узнавали, что в команду едет какой-то энхаэловец, злились?

Все трезво смотрели на вещи. Если приезжает человек, который сильнее, значит, и команда станет сильнее. Кто сильнее, тот и играет. Спортивный принцип, и никаких обид. Да их и не было.

Не чемпионате мира 2002 года Михайлов кричал вам после нереализованного выхода один на один: «Ты почему не забил?» Удивила подобная формулировка?

По-моему, странная. Тренер может сказать «Эх, жалко, что ты не забил…», например. Но не «Почему?..».

Тренер, которого на вашей памяти особенно боялись игроки, – Андрей Назаров?

Не то чтобы боялись… Андрей – нормальный человек. Когда надо, накричит. Ошибется кто-то из молодых – объяснит на повышенных тонах, почему тот не прав. Или наоборот – спокойно расставит точки над i. Кому-то кнут, как говорится, кому-то пряник. С нами, ветеранами «Трактора», у него были добрые отношения. Мне, по крайней мере, игралось комфортно под его руководством. До сих пор часто общаемся, и я всегда рад встрече с Назаровым. Кому-то его требовательность может не нравиться, но он тренер с ясным умом.

Чем Назарова вывел из себя нападающий Константин Касянчук?

Хоккей – мужской, заводной вид спорта. Назаров сам еще недавно играл. Видимо, просто эмоции захлестнули во время матча.

Тренеры с «тараканами» в голове попадались?

Играл у многих. В том числе – у странных. У каждого свои, непохожие на других, «насекомые». И это радует, потому что совсем «без головы» не попадались. Раздевалку никто не крушил, бойлеры в игроков не кидал.

Помните день, когда решили: «Все, еду в НХЛ»?

1994 год. Меня еще годом ранее звал «Виннипег», но я не решился. Агент тоже советовал: «Поиграй здесь пока, прибавь физически. Есть шанс попасть на Олимпиаду. Им надо воспользоваться». А когда я уже настроился на переезд, из «Трактора» отпустили легко. Тогда многие уезжали – времена такие были.

Борис Миронов рассказывал, что, приехав впервые в «Виннипег», увидел в тренировочном лагере 13 человек из бывшего СССР. Вы скольких насчитали?

Цифру не назову, но немало. Так что даже без знания языка чувствовал себя очень комфортно.

За год до вашего приезда «Джетс» с целой группой наших соотечественников в составе стал худшей командой Восточной конференции.

Про НХЛ часто говорят: «Там совсем другой хоккей». Это не пустые слова. Все роли там распределены. Приезжаю я, смотрю в прошлогоднюю статистику команды: нападающий основного состава – два гола в 80 матчах. Думаю: «Ткачук – за сорок шайб, Стин – 19… Штук 10–15 я-то по-любому забью». Но когда вникаешь в их кухню, понимаешь, что все работает совершенно иначе.

Почему фанатевший от европейского хоккея генеральный менеджер «Джетс» Майк Смит не дал вам шанса?

Я только приехал, как начался локаут. Меня отправили в фарм-клуб, где я отыграл сезон. Об этом, кстати, никогда не жалел: хорошая школа и в бытовом, и в игровом, и в человеческом плане.

Но даже когда вы были лучшим бомбардиром «Спрингфилда», шанса в первой команде не получили…

Там никто ничего не объясняет. Помню, играем выставочный матч с «Калгари». 3:2 выиграли, я дубль сделал, в том числе победную забил в овертайме. После игры подходит кто-то из верхушки: «Ты просто молодец! Держи билет!». «Куда?» – уточняю. «На самолет. Завтра тебя ждут в фарм-клубе».

30 000 долларов за год в фарм-клубе для игрока из России того времени – много или мало?

Поскольку у меня был контракт с «Виннипегом», я получал больше. По меркам НХЛ – нормальные средние деньги. В российском хоккее тогда гораздо меньше, чем сейчас, платили.

Алексей Прокопьев говорил, что за месяц в «Динамо» получал 2000 долларов…

Как-то так. В Америке тридцать – это если «чистыми». Без вычета налога (около 40 процентов. – С) сумма в соглашении прописывалась неплохая.

За годы в низших лигах что потеряли и что как игрок приобрели?

В любом случае приобрел. Там хоккей контактный, а коробки маленькие. «Поймать» игрока гораздо проще, чем в Европе. Будешь «щупликом» – не выживешь. Тренеры требовали играть без прокатов, бить в тело и быть постоянно нацеленным на ворота. У нас больше пасов, комбинаций. Там прямолинейнее: вошел в зону – заряжай! Но к любому хоккею надо быстро адаптироваться. В Россию я вернулся другим хоккеистом: повзрослевшим, набравшимся опыта. В Суперлиге этот опыт мне очень пригодился.

ЛЕД В КРОВИ

Вернулись, потому что надоела битва головы со стеной?

Наверное. Была возможность остаться – контракты в НХЛ предлагали. Видимо, «перемариновался» я в низших лигах. Что-то кому-то доказывать не было никакого желания. А тут Валерий Константинович Белоусов – он тогда в «Магнитке» уже работал – звонит: «Возвращайся, – говорит, – у нас хорошая команда, отличные ребята и перспективы победить». Я вернулся и не пожалел. Мы в тот год выиграли все турниры. По-моему, за весь сезон всего в трех или четырех матчах уступили.

«Магнитку» конца 90-х называли последними романтиками хоккея. Согласны?

Такие формулировки – дело журналистов. Мы играли в веселый хоккей с многоходовыми комбинациями. Хорошо справлялись с реализацией моментов. С тем же «Динамо», бывало, они могли весь матч провести у нас в зоне, а мы два раза сбегаем до ворот – два гола и победы. Очень мастеровитая команда была и технически подкованная.

Игра в каком сочетании чаще снится: с братьями Корешковыми или с Разиным и Гольцем?

В последнее время, кстати, хоккей часто снится. И сюжет схожий: постоянно опаздываю на игру. То автобус без меня уйдет, то на матч одеться не успеваю. Судья уже свистнул, а я еще не пришел. Может, подсознательно хочется вернуть статус хоккеиста. Может, недовыиграл что-то, недосказал свое. Хотя никогда не жалел о том, что было. В НХЛ не попал – значит, так должно было сложиться, значит, надо было что-то в себе менять. Никого никогда не винил, что меня якобы не поняли и тому подобное. Человек сам инженер и строитель своей жизни. Я свою карьеру построил так. С удовольствием играл с Корешковыми, с Андреем и Сашей. Мы и сейчас стараемся поддерживать отношения. Гольц в Германии выступает, поэтому давненько не говорили. Сашу Корешкова после завершения им карьеры тоже редко встречаю. А Женя с молодежной командой «Стальные лисы» часто к нам в Челябинск приезжает. С Разиным созваниваемся. По стилю и манере эти игроки, конечно, отличались. Белоусов нас всегда настраивал и настраивает: «Получайте удовольствие от игры! Хоккей не должен стать механической работой. Надо думать и кайфовать от процесса». Я бы и до 38 не доиграл, если бы мне процесс был в тягость.

Разин после хоккея пробовал себя на поприще телекомментатора. А вы могли бы отдалиться от хоккея?

После стольких лет в игре вряд ли. Очень доволен, что получил работу в «Тракторе». Я с трех лет на коньках, лед в моей крови. Да, когда сидел на сборах, тренировался – хотелось домой, к семье. А во время отпуска на второй месяц рука сама тянулась к клюшке.

Какая часть тела больше всего ноет в паршивую погоду?

Много чего. И не только в паршивую. Хоккей – травматичный вид спорта. С позвоночником проблемы… Но я не люблю о недугах, считаю, еще повезло, что в 38 завершил. Многие из-за травм и до 30 не доигрывают. У каждого свои болячки.

Михаил Бородулин в 33 года из-за болезни завершил?

Из-за коленей. Они не сгибались и не разгибались. Онкология позже обнаружилась. Рак быстро съедает, и Бородулина тоже не пощадил. В 2000-м Миша завершил, в 2003-м его не стало.

Моменты, когда становилось страшно за жизнь, были?

В основном в воздухе. Из-за непогоды мы с «Магниткой» часто по нескольку раз заходили на посадку. Лайнер болтало от ветра, как на американских горках. Летали на маленьких Ан-24, было очень стремно. Когда трагедия с «Локомотивом» случилась, долго не находил себе места. Многих ярославских ребят знал лично. Игоря Королева – с 1994 года, мы в «Виннипеге» пересеклись, потом за «Магнитку» вместе играли. Ходили друг к другу в гости семьями…

ЛЕНЬ И ТРУДОВАЯ ДОБЛЕСТЬ

У вас с Яшиным один агент – Марк Гандлер. Как вообще хоккеист выбирает себе представителя? По каким параметрам?

Знакомиться с игроками, объяснять нюансы своей деятельности, заинтересовывать – стандартная агентская работа. Также выбор зависит от человеческих, житейских, скажем так, факторов. Кому-то комфортно работать с конкретным агентом, кому-то не очень. Из серии «на вкус и цвет товарищей нет». Я Гандлеру очень благодарен, особенно за первые годы в Северной Америке. Я совсем молодой в Канаду приехал, с семьей. Ни языка не знал, ни нравов. Бытовые вопросы – на каждом шагу. Марк в любых ситуациях помогал моментально.

Гандлер посоветовал попробовать пробиться в НХЛ во второй раз?

Это совместное решение. «Миннесота» вышла на нас с предложением. Говорили: «Мы заинтересованы в вас». Контракт односторонний, и по деньгам неплохо было. Всё всех устраивало.

А что потом?

Не знаю. То ли планы у них поменялись, то ли еще что… Ни одного матча за «Уайлд» сыграть не дали, сразу в «Хьюстон» отправили. А я уже не в том возрасте находился, чтобы скитаться по фармам, играя против молодежи, – 29 лет. С профессиональной точки зрения мне это было неинтересно. Провел за «Аэрос» одну встречу и понял, что заинтересованности во мне нет. И, как говорится, чемодан, вокзал, Россия.

Худший дворец, в котором доводилось играть?

Всякие бывали – вплоть до открытых полян. Или, если точнее, полуоткрытых. В Перми – мы к «Молоту» приезжали – стадион состоял из двух стен вдоль коробки. Не достроили… Или матч Евролиги во Франции: оглядываемся и обалдеваем – вместо стекол выше борта железная сетка. Смотрим друг на друга: «Это, ё-моё, если в борт лицом – квадратики на память?» Игра, кстати, тогда жесткой получилась.

Черта характера человека Гусманова, от которой хотел избавиться хоккеист Гусманов?

Лень, конечно. Как ни крути, она присутствует. Можно что-то сделать сейчас, а ты думаешь: «Да ладно, никуда не убежит, потом сделаю».

И это говорит человек, награжденный медалью Петра Великого «За трудовую доблесть»…

(Смеется.) Помню, получил ее перед началом сезона на Мемориале Ромазана. За серебро на ЧМ‑2002, если не ошибаюсь.