Гроза вратарей Георгий Женишек

Знаменитый нападающий челябинского клуба Георгий Женишек рассказывает живо, интересно, картины прошлого становятся зримыми: «Каждый раз, выходя играть против очередного соперника, мы гадали, на какое звено нападения нарвёмся. Проще всего было с атакующей линией, где все роли распределены: есть подыгрывающий (мы этого хоккеиста почему-то называли «подносчиком снарядов»), есть «таран» и есть «забивала», то есть бомбардир. Отрезав от партнёров последнего, можно было блокировать игру всей тройки, несмотря на синяки и шишки, полученные от «тарана».

Труднее всего действовать против звена, где умели забивать все трое.

Теперь переберёмся на несколько этажей мастерства выше.

В элите отечественного хоккея звенья с тремя ярко выраженными бомбардирами возникали регулярно.

***

Хотите - верьте, хотите - нет, но в составе челябинского «Дзержинца» тоже имелось такое звено. Правда, просуществовало оно недолго.

В центре играл всё тот же Виктор Шувалов, работавший (и игравший) на ЧТЗ. Слева атаковал быстрый, техничный, умевший и гол забить, и отдать пас - Леонид Степанов. Правым краем тройки был человек, долгие годы олицетворявший результативную игру и входивший в десятку лучших бомбардиров страны. И это в те годы!

Георгий Женишек родился в Ирбите Свердловской области. Но так уж получилось, что семья переехала в Миасс, затем в Златоуст. Гере тогда было всего девять лет.

Я в Ирбите появился на свет неподалеку от футбольной площадки, - улыбается Георгий Владимирович, - с детства привык гонять мяч. Но всё-таки как спортсмен сложился в Златоусте, в обществе «Родина». В 17 лет уже играл в нападении футбольной и хоккейной, конечно с мячом, взрослых команд.

Когда началась война я приехал в Челябинск... Меня мобилизовали в 1941 году. А вот на фронт не послали. Ростом не вышел, - невесело усмехается Женишек. - Мой отец, знали бы вы, что это был за человек. После окончания консерватории по классу фортепьяно он ещё заочно окончил Институт иностранных языков. Преподавал музыку и немецкий язык.

Его арестовали в 1938 году. Судила отца пресловутая «тройка». Приговор - 58-я статья с кучей пунктов: 9-й, 10-й и т. д., а это - расстрел. Осудили его 25 октября, а через три дня приговор привели в исполнение.

Помолчав, Георгий Владимирович продолжает:

Так что ни оружия, ни фронт нам, как родственникам репрессированных, не доверили. Направили в Челябинск, в строительный батальон.

Как сейчас помню: театр оперы и балета, пятиэтажные нары, распределение на работу. В общем, попал я на электродный завод. Стал работать токарем в ремонтно-механическом цехе.

До спорта ли тогда было! Иногда, правда, выбирались на Сад-остров погонять мяч. Там-то меня и заметил глава спортивного общества Альберт Викторович Ибах. В 1944 году он пригласил меня в челябинскую команду, которая отправлялась в Москву на Кубок Центрального совета «Спартака».

Вы сразу начали играть в нападении?
Да. В хоккее с шайбой - на правом краю. В «русском» и в футболе - на месте полусреднего, - отвечает Женишек.

Чем же закончилась ваша поездка в Москву?
Мы играли в Подольске, заняли третье место. Помню, в тот день наши освободили Львов. Из окон дома, где располагался ЦС «Спартак» и где нас поселили, мы с Иваном Тарасенко видели салют и людское ликование.

А год спустя в нашей квартирке на ЧГРЭСе появился Василий (Харлампий) Петрович Иванов, один из самых известных челябинских тренеров. И предложил мне поиграть в «Дзержинце».

Дней через 10-12 - повторный визит и приглашение в... «Динамо»! Я поразился, но Иванов разъяснил: его избрали заместителем председателя Челябинского динамовского спортобщества. В общем, я согласился.

Василий Иванов уладил все дела с переводом в фельдсвязь. А вместо меня, - оживляется Женишек, - завод получил троих условно освобождённых. Такая вот цена спортсмена. Мы играли в Урало-Сибирской зоне класса «Б», но особых лавров не снискали.

Канадский хоккей тогда это была новинка. В 1948 году последовал ночной звонок. Шофер отвёз меня прямо в обком партии. Захожу. В кабинете двое: секретарь обкома Аверкий Борисович Аристов и Исаак Зальцман. Разговор такой: похоже, «Дзержинец» завоюет право выступать в Первой группе. Его надо укрепить.

Пока команда играла в Молотове, я начал тренироваться здесь. Как-то посмотрел на мои упражнения администратор «Дзержинца» Зиновий Борисович Певзнер: «Э, да ты и без тренера сыграешь...»

Тройки вообще-то формировал наш капитан и играющий тренер Витя Васильев. Из Москвы пригласили Кулагина и Степанова. Лёша Степанов и стал моим партнёром. Он был очень техничен, пожалуй, техничнее всех нас. Потому что в эту игру пришёл раньше. Кроме того, отлично ориентировался на поле, хорошо бросал. А какие передачи я от него получал! Для нас он оказался самой большой находкой среди москвичей. Виктор Шувалов отличался великолепной физической подготовкой и выносливостью. Из нападения всегда успевал в защиту. При этом Витя имел очень хорошую технику. А главное - представлял собой классического центрфорварда, руководящего игрой всего звена....

К этому стоит добавить то, что постоянно подчеркивали игравшие рядом друзья и болельщики, видевшие игру Женишека: Георгий отличался каким-то сверхъестественным умением открываться, особенно у ворот - только дай пас!

Моё преимущество, - подтверждает Женишек, - состояло в том, что я имел шестое чувство находиться там, где это было надо. Поймите, в такой компании я не мог, не имел права играть плохо.


Наверняка, действуя против вас, опасного нападающего, соперники не церемонились?
Всякое бывало, - соглашается ветеран. - Особенно грязно играли тогда рижане. Шульманис или Витолиньш под видом того, что пытаются поднять мою клюшку, своей же клюшкой - мне по лицу. В столкновениях нанесли травму затылка, выбили зубы.

Ну а чистые силовые приёмы тогда удавались единицам. Лично я помню лишь одного защитника, чисто игравшего в корпус - Николая Сологубова. Да и попробуйте поймать меня на силовой приём при высокой скорости!

Вспоминается трагикомический случай. В первом сезоне «Дзержинца» в Высшей лиге мы принимали у себя столичный клуб ВВС. Игра складывалась в нашу пользу, и за минуту до конца мы вели 3:2. Потом выяснилось, что покровитель команды лётчиков Василий Иосифович Сталин каждые 20 минут звонил в Челябинск и справлялся о ходе встречи. А Исаак Зальцман ему с удовольствием неизменно отвечал: «Проигрываете».

Но на последней минуте на наши ворота вышел Новиков - отличный хоккеист и теннисист, впоследствии погибший с клубом ВВС в той самой авиакатастрофе под Свердловском. Наш Сергей Захватов попытался сыграть против него в корпус, промахнулся и... улетел к противоположным воротам. А москвич спокойно обыграл вратаря и сравнял счёт.

Какие игры в вашей спортивной карьере запомнились больше других?
Первая, конечно, игра с ЦДКА 12 декабря 1948 года. По-разному восприняли мы и болельщики тот факт, что первым же нашим экзаменатором в Высшей лиге станет сам чемпион. У всех на слуху были имена Боброва и Тарасова, Бабича и Мкртычана, Виноградова и Никанорова. И всё же робости особой не было, хотя не имели игровой практики такого уровня. Мы учились в ходе матчей, импровизировали, отталкиваясь от нашего опыта игры в «русский хоккей». И это принесло плоды!

Помню ажиотаж в Челябинске перед первым матчем. Конная милиция чуть ли не нагайками разгоняет безбилетников. Шесть тысяч счастливцев заполнили деревянные трибуны только что - за месяц! - построенного ледового стадиона ЧТЗ. Масса людей на крышах соседних домов, на деревьях. Ну разве можно обмануть их ожидания? И мы пошли вперёд.

***

По воспоминаниям современников Григория Владимировича, почерк его игры выглядел примерно так. Круговерть атак у ворот соперника. Женишек вроде бы прикрыт. Но следует всего один шаг в сторону, и тут же Георгию летит шайба от партнёров: вот хоккейное зрение! И всё. Можно начинать с центра.

Именно так он забил две шайбы в том достопамятном матче.

Шувалов со Степановым, разыграв шайбу, отдали пас ему. Женишек как раз выскочил на ударную позицию перед воротами ЦДКА. Последовал бросок и - вот она, первая шайба «Дзержинца» в Высшей лиге! Примерно так же был забит и второй гол.

***

Я имел правый хват клюшки, - объясняет Женишек, - вратари тогда к этому не привыкли. Во всей Высшей лиге с таким хватом, кроме Боброва и меня, человека два-три было. После матча подходит ко мне Мкртычан и говорит: «Я-то думал, ты ворота объезжать будешь, а ты сразу бросил». Но, тем не менее, наша команда тогда уступила более опытным москвичам. Оборона всё же была у нас неважная...

В связи с этим вспоминаю ещё одну встречу, - говорит Георгий Владимирович, - это как раз образец тогдашних «договорных» матчей.

Случилось так, что в сезоне 1952/1953 г. нам пришлось оспаривать 10-17 места. Только две лучшие команды из этой группы сохраняли места в Первой группе.

Первыми обеспечили себе победу рижане.

Рижская «Даугава» - очень сильная команда, - вспоминает Женишек, - если она выигрывала по ходу встречи - отыграться было почти невозможно. Хоккеисты техничные, умели играть. Матчи с ними шли с переменным успехом: выигрывали и проигрывали. И нас они почему-то очень уважали.

По ходу турнира минский «Спартак» сдал игру ещё одному соискателю победы - новосибирскому Дому офицеров, пропустив 19 шайб!

Новосибирцы посчитали, что победа у них в кармане, поскольку нам предстоял последний матч именно с рижанами. Не дожидаясь конца турнира, отыграв своё, они уехали домой. Оставили только заливщику льда деньги на телеграмму, чтобы узнать счёт в нашей встрече.

Но мы чуть не пали жертвой неуверенной игры нашего вратаря и собственного невезения. Судите сами. Голкипер соперников чуть ли не уходит из ворот. Я бросаю - мимо, и так несколько раз!

А на противоположном конце площадки творилось что- то кошмарное. Рижане бросили мимо, но от подставленной клюшки нашего вратаря шайбы влетали в сетку. Не скрою, что не раз протирал глаза: сквозь Ребянского эти шайбы проскакивали, что ли?

Короче, к третьему периоду мы проигрывали 1:6! Но вот, наконец, «Дзержинец» разошёлся и забросил шесть шайб в одном периоде. И надо же, шайба снова в наших воротах - ничья! А до конца встречи - всего полторы минуты. Мы всё- таки выиграли 8:7 и на очко опередили сибирских офицеров.

Представляю лица новосибирцев, когда они получили телеграмму!

В газетах тех лет постоянно оценки типа: «Челябинцы играют в скоростной, но не осмысленный хоккей». Одним словом, бей-беги?

Поначалу так оно и было, - размышляет Женишек. - Это уже потом, когда Чернышев и Тарасов съездили на стажировку в Канаду, а наш Витя Васильев - на тренерские курсы в Москву, положение начало меняться, стали играть тактически грамотнее. Витя Васильев - светлая ему память! - был неплохим организатором игры. Хуже то, что не всегда мог объяснить, чего набрался в Москве, суть того или иного тактического приёма, дать конкретную задачу на игру. Чего стоит, к примеру, его «установка» на матч: «Ребята, вы хорошо покушали, теперь давайте поиграем. Мы сильнее их...»

Прямо смех и грех!

Но главное уяснили: «канадский» хоккей сильно отличается от «русского». В последнем все линии делают свою работу: защита, полузащита, нападение. Вот и в «канадском» мы, нападающие, часто зарывались, не спешили в оборону. А хоккей с шайбой - это непрерывный круговорот: от ворот соперников - к нашим, затем снова атака. Мы уже стали думать, как играть против того или иного соперника: на контратаках сразу взвинтить темп и давить. Говоря откровенно, московские команды были сильнее нас. С некоторыми коллективами, такими как «Даугава», ленинградское «Динамо», московский «Спартак», мы играли на равных, а остальные выступали послабее.

Да, неопытность поначалу нам здорово мешала. Множество закавык было в тогдашних правилах. Игра в корпус только на своей половине поля, смена только через «калитку» (упаси боже перемахнуть через борт - сразу две минуты штрафа), разрешение на замену при ловле шайбы рукой. Я подозревал, что многое из этого являлось отечественными нововведениями.

Вторая проблема - отсутствие равноценных составов. Да и вообще малочисленный состав. Мы проводили на площадке две минуты вместо сегодняшних 30-40 секунд. И ещё умудрялись поддерживать высокий темп. Так что быстро выдыхались. Не успевали восстанавливаться.

Третья - снаряжение. Бросаться под шайбу без всякой защиты - что нам ещё оставалось? К футбольным щиткам мы пристрачивали фетровые наколенники, а под щитки подкладывали книги в мягких переплётах.

Ну и, конечно, открытые всем ветрам площадки. Снегопад, мороз, ветер. Помню матч с «Даугавой» при 30-градусном морозе. Он продолжался очень долго, играли шесть периодов по ю минут с перерывами - дольше не давал леденящий ветер. В перерывах оттирали окоченевшие пальцы ног и с ужасом думали о зрителях. Но болельщики с трибун не уходили! Только потом дворники собирали с трибун мешки пустых бутылок.

Бывало и такое...

Ваше звено просуществовало всего один сезон?
Да, затем Степанов вернулся в Москву, за ним пригласили в столицу Шувалова, - резюмирует Георгий Владимирович. - Уехали домой и москвичи Эпштейн, Кулагин. Ушли и некоторые другие, не подходившие нам. Но уже подрастали молодые ребята, которые в будущем составили славу челябинского хоккея - Каравдин, Данилов, Документов, Ольков.

Они пришли из... дворов. Хоккейной школы тогда не было, но во дворах, как грибы, появились хоккейные коробки, где пацаны гоняли шайбу. Лучшие из них становились нашими партнёрами.

Со мной в звене стал играть левым краем Коля Захаров. Я его знал ещё по «Динамо», так что хорошо понимал без лишних слов, как Шувалова и Степанова. Кто играл в центре нашего звена - уже не помню. Мне было всё равно с кем играть. Я показывал, что делаю, и они не могли не дать пас. Так что сыгрывался с партнёрами быстро. Но лучше, чем Виктор Шувалов, в дальнейшем партнёра у меня не было.

В 1950 году Женишек входит в число лучших бомбардиров страны, забросив 21 шайбу - результат для «усечённых» первых чемпионатов просто феноменальный!

Вам не делались, как Шувалову, предложения о переходе в столичные клубы?

Было дело. В 50-х годах играли мы в Москве на стадионе «Динамо». Как раз отдыхали после очередной встречи, когда ко мне подошёл полковник: «С вами хотят поговорить». Заходим и комнату - сидят несколько военных, и меня... представляют Василию Иосифовичу Сталину. Разное сейчас говорят об этом человеке, но для развития нашего спорта сделал он очень много. Предложил тогда генерал Сталин перейти в ВВС.

Не просто мне будет играть так, как ваши, - говорю.

Как играешь, так и играй. Нет ничего проще, - отвечает он мне. Я согласился.

Почему же ваш переход не состоялся?
Биография, - разводит руками Женишек. - Недреманое око Берия зорко следило за родственниками репрессированных. А у меня ещё отец матери, мой дед - священник, был арестован.

В «Дзержинце» Георгий Владимирович продолжал играть, радуя болельщиков результативностью. И на льду, и на футбольном поле: межсезонья Женишек не знал! Не раз награждали его зрители шквалом аплодисментов, восторженно скандируя: «Ге-ра! Ге-ра!».

Ветеран и его супруга вспоминали, как выходящих с поля футболистов девушки встречали с цветами.

Куда девались столь славные традиции?
В 1954 году, - продолжает Георгий Владимирович, - я оставил большой спорт. Тогда уходящим спортсменам почти не помогали. Помню, при оформлении пенсии у меня увидели запись: профессия - футболист. Так чиновники прямо взъелись: нет у нас такой профессии. Исправили на «инструктор физкультуры», и получил я пенсию 104 рубля. Но до пенсии мне пришлось в течение долгих лет попробовать тренерской жизни. А началась она в футбольной команде райсовета ДСО «Локомотив». Некоторое время я по совместительству являлся и председателем райсовета. Затем передал бразды правления Анатолию Федоровичу Баранову. Я был прежде всего тренером, спортсменом.

Затем мне поручили тренировать команду мастеров «Локомотив». Тогда, в 1957 году, наша футбольная дружина сыграла первый международный матч. На домашнем поле железнодорожники победили футболистов из китайского города Шанхая со счётом 2:0.

Помню, поехали мы на игры в Пермь. А за мной приглядывали основательно: как-никак сын и внук «врагов народа»! И вот в 11 часов вечера наш замполит - ездил с нами и такой - начинает политпросветительскую лекцию. Сколько засеяно и собрано пшеницы и т. п.

Я не выдержал: «Пошёл ты, - говорю, - со своей пшеницей. Я спать хочу, мне играть завтра».

Замполит по возвращении сразу явился к шефу НКВД Евгению Васильевичу Рудакову и всё доложил. Тот подумал и спросил: «Значит, арестовывать будем?» «Арестовывать». Рудаков ему ответил: «А играть вместо него мы с тобой будем?»

Но меня для порядка вызвал.

Не захотел лекцию слушать? - спрашивает.
Не захотел, - говорю, - на следующий день игра.

Забил?
Забил.

На том дело и кончилось.

Тренерская жизнь сталкивала меня с различными людьми, характерами. Я любил работать в коллективах, где руководитель был заинтересован в спорте.

Например, мне очень помог Виктор Петрович Макеев, когда я тренировал команду Миасского машиностроительного завода. Этот человек высокой культуры своим отношением к команде и игрокам чем-то напоминал И. Зальцмана.

 

Затем были сезоны хоккейного «Восхода», где считаю удачей воспитание таких игроков, как Виктор Стариков, который сумел передать свои знания, любовь к хоккею сыну Сергею, ставшему выдающимся игроком.

После выхода на пенсию вплоть до 1994 года я работал во Дворце спорта «Юность». Теперь вот болезни замучили...

***

До самых последних дней жизни Георгий Владимирович оставался верным почитателем родной команды. Уже на пенсии, чтобы быть ближе к хоккеистам «Трактора», пошёл работать на вахту дворца спорта «Юность». Встречал и провожал ребят, желая им успеха и доброго здоровья. Нередко я видел ветерана на трибунах, ловил его жадный взгляд на лёд, на хоккейную борьбу. Как по-молодому тогда блестели его глаза! Вот таким он и остался в благодарной памяти челябинских любителей хоккея.

Светлая память...

Богуславский Б.М. «Черные и Белые», изд. «Цицеро», - Челябинск, 2013